Первые загадки

В поведении Люси и ранее отмечались непонятные - с точки зрения человека - особенности. Например, в прямоугольном бассейне, где все углы были одинаковы, она очень любила только один угол. Набрав воздух в легкие и обеспечив, таким образом, себе положительную плавучесть, она подолгу замирала в этом углу, почти упершись носом в стену. Даже если в непосредственной близости от нее появлялся человек, не сразу реагировала на это, хотя, как уже упоминалось, она не любила подобного соседства и по возможности старалась держаться подальше от людей. Мне удалось подсмотреть, что глаза у дельфинихи, находящейся в этом положении, открыты. Значит, она не дремала или умела делать это, не закрывая глаз. Никаких звуков в это время дельфиниха не издавала. «В угол» она становилась только днем, а ночью, как правило, спала, закрыв глаза, в центре бассейна. Тщательное обследование этого места при очередной чистке ничего не дало. Бетонное покрытие здесь ничем не отличалось от покрытия других частей бассейна, и ничего примечательного там, на мой взгляд, не было: угол как угол, такой же, как три остальных. И даже к морю он не был ближайшим. Стоя в нем, дельфиниха оказывалась «лицом» к гористой части Кара-Дага. И, тем не менее, ни в одном из других углов Люся не стояла. Причина ее выбора так и осталась неизвестной. Возможно, дельфинихе нравилось мелькание солнечных бликов, которые в этом месте отражались водной рябью на стенке бассейна.

Люся прыгает.

По утрам, при восходе солнца, и вечерами, когда оно скрывалось за холмами, окружающими Биостанцию, Люся почти ежедневно прыгала (как в шутку говорили, занималась физзарядкой). Прыжками, правда, назвать это можно было только с некоторой натяжкой: черное, с белым животом тело высовывалось из воды более чем наполовину и снова шлепалось в воду. Иногда, «войдя во вкус», дельфиниха вылетала из воды почти полностью. Падала она чаще всего животом, но иногда, уже в воздухе, поворачивалась боком и даже спиной. Совершив десять - пятнадцать подобных упражнений, Люся успокаивалась. Утром это совершалось натощак, вечером «физзарядка» делалась после ужина, весьма скромная порция которого - рыбы для кормления хронически не хватало - очевидно, не мешала ей проводить подобные действия.

Высказывалось несколько разных мнений о том, какие мотивы побуждают Люсю прыгать. Кроме предположения, что дельфиниха увлекается «физзарядкой», наиболее популярным - и, очевидно, наиболее правдоподобным - было мнение, что, ударяясь о воду, она пытается этим очистить кожу от зудящего налета, который возникал на теле животного из-за того, что бассейн недостаточно промывался свежей морской водой. Увеличить же поступление свежей воды не позволяла, к сожалению, мощность наших насосов. И уже на второй-третий день после чистки бассейна и заполнения его свежей водой он практически настолько вновь загрязнялся ее фекалиями, что вода в нем делалась совершенно мутной. Налет на Люсе очень мешал при ее отловах: кожа дельфинихи делалась настолько скользкой, что ее невозможно было удержать руками. Сперва даже считали, что это нормальное состояние кожного покрова у дельфинов. Но вскоре, после обследования нескольких погибших в сетях у рыбаков белобочек, от этого мнения пришлось отказаться: кожа у них была абсолютно без всяких признаков налета, гладкая и вовсе не скользкая.

Когда Люсю отлавливали и сажали в ванну, она с удовольствием принимала поглаживания, стараясь изогнуться так, чтобы усилить нажатие руки, касающейся ее. Иногда она сама пыталась чесаться о складки брезента ванны и, разохотившись, так неистово терлась о брезент, что выплескивала из ванны воду. Приходилось удерживать ее от этого занятия.

Дельфины любят потереться о барьер в бассейне.

В то время мы еще не знали об огромной роли тактильных ощущений у дельфинов, и поведение Люськи казалось необычным и непонятным. В дальнейшем мы периодически чистили кожу содержавшихся у нас дельфинов с помощью щетки и губки. Эту процедуру они всегда воспринимали с видимым удовольствием. Некоторые афалины, увидев щетку в руках у пловца, сами подплывали к нему и подставляли свои бока.

Высказывалось и еще несколько догадок о том, почему дельфиниха выпрыгивает из бассейна. Но хотя они высказывались довольно уверенно, их нельзя было принимать всерьез. Кое-кто считал, например, что она пытается заглянуть за пределы бассейна и расширить свой кругозор. Вряд ли это предположение можно считать правдоподобным: Люся никогда не проявляла особого желания познакомиться с окружающим поближе, за исключением кюветы с рыбой. Другие утверждали, что таким образом она старается взглянуть хоть издали на свое родное море. Но и это также было маловероятно: деревья полностью перекрывали все пространство между бассейном и морем.

В арсенале у Люси имелся еще один непонятный «номер». Заключался он в следующем: нырнув, дельфиниха некоторое время не показывалась наружу, затем из воды медленно появлялся ее хвост в вертикальном положении, так что приблизительно треть ее туловища оказывалась над водой. Постояв десять - пятнадцать секунд «на голове» (причем, судя по движениям высовывающейся из воды части туловища, она пыталась балансировать, чтобы подольше сохранить это положение), Люся ныряла и, появляясь сразу же в обычной позе, делала несколько частых вдохов, вентилируя легкие. Затем ныряла снова, и все повторялось сначала. Более пяти раз подряд это упражнение не исполнялось, а чем дальше шло время ее пребывания в неволе, тем все реже и реже видели торчащий из бассейна хвост. Приемлемых объяснений этому действию не находилось. По-видимому, это было просто одно из развлечений, изобретенных скучающей в одиночестве дельфинихой.

Иногда, спокойно плавая в бассейне, Люся начинала размеренно хлопать хвостовым плавником по поверхности. Громкие шлепки разносились далеко вокруг бассейна и назывались «Люськиными аплодисментами». Очевидно, шлепки были вызваны все тем же желанием «почесать» хвост, очистить его от налета, хотя находились люди, утверждавшие, что таким приемом дельфиниха пытается «глушить» мелкую живую рыбешку, которую иногда запускали в бассейн, чтобы понаблюдать за Люсиной реакцией на свободно плавающую пищу.

Надо сказать, что дельфиниха никогда не делала попыток поймать живую рыбу, плавающую рядом с ней. Даже оставаясь голодной более суток, она игнорировала шнырявшую вокруг нее ставридку - свое любимое блюдо. Возможно, что ограниченные размеры «квартиры» не позволяли ей заняться охотой: она никогда не подходила к стенкам бассейна ближе полутора метров, за исключением своего любимого угла и места кормления. Но и там, взяв рыбу, Люся старалась отплыть подальше. Поранить кожу о гладкие бетонные стены было практически невозможно, но тут, очевидно, сказывался природный инстинкт: белобочки - дельфины открытого моря, обычно они избегают приближаться к берегу.

Когда вода в бассейне загрязнялась и делалась мутной, следить за движениями дельфинихи становилось трудно, и это усложняло ее кормление. Если рыбу разбрасывали по бассейну, часть ее опускалась на дно и пропадала зря: Люся не подбирала рыбу со дна. Поэтому в целях экономии приходилось кормить ее из рук. Дельфиниха ни разу не схватила руку, держащую пищу, а если пальцы и оказывались случайно у нее в пасти, она тотчас же раскрывала ее и отворачивала в сторону, как бы боясь причинить вред человеку. Иногда мы нарочно совали ей в рот руку вместо рыбы, но результат всегда был один и тот же: Люся немедленно разжимала челюсти.

Когда вода в бассейне делалась мутной и становилось трудно заметить приближение дельфинихи за очередной порцией, кормящий, не видя ее, часто запаздывал с подачей рыбы. По инерции Люся проскакивала место кормления, и, поскольку она не умела «пятиться», ей приходилось заходить на второй круг. Вряд ли дельфинихе нравилось, что очередные порции запаздывают. И, будто поняв, что это происходит по той причине, что кормящий не видит ее, она «изобрела» способ сигнализировать о своем местонахождении. Подойдя на исходную позицию в двух-трех метрах от мостика, Люся выдыхала небольшое количество воздуха - и на поверхности воды появлялся хорошо заметный пузырь. Если рыбы все-таки не было, то, подойдя поближе, Люся выпускала еще один пузырь, а если пища не появлялась и в этом случае - вновь шла на исходную позицию, где опять сигнализировала о своей готовности.

Иногда бросали рыбу по одной по ходу движения Люси, так чтобы она падала на два-три метра впереди дельфинихи. В этих случаях, заметив падающую рыбку, Люся делала рывок вперед и хватала ее, едва рыба касалась воды. Дельфиниха замечала рыбу еще до того, как та падала в бассейн. Локационный аппарат, имею­щийся у дельфинов, великолепно работает в водной среде, но в связи с большими затуханиями звуковых колебаний на границе вода - воздух вряд ли дельфиниха была способна определять направление летящей в воздухе рыбы с его помощью. Значит, основным источником информации в этом случае было зрение. Учитывая преломление световых лучей при переходе в другую среду и то обстоятельство, что временами вода в бассейне становилась довольно-таки мутной, оставалось только удивляться остроте Люсиного зрения.

Я провел небольшой опыт, чтобы проверить, насколько остро зрение у дельфинов, и определить, различает ли дельфиниха величины предмета (в дачном случае рыбы). Может быть, движение руки, бросающей корм, помогало Люсе определить направление полета рыбы. Чтобы исключить возможность такой «подсказки» и обеспечить постоянную траекторию броска, было изготовлено приспособление, напоминающее средневековую катапульту в миниатюре. Деревянная ложка на шарнире, проходящем через конец ее ручки, оттягивалась - оттяжкой служила полоска тонкой резины- до нужного предела. Поместив в ложку рыбу, с помощью этого нехитрого приспособления ее можно было забросить на расстояние три-четыре метра.

Для «чистоты» опыта все сооружение вместе с экспериментатором было прикрыто фанерным щитом с небольшим отверстием для наблюдения. Затем была рассортирована по величине рыба: ряд начинался ставридой в двенадцать сантиметров длиной и кончался четырехсантиметровой песчанкой.

Первый же опыт прошел весьма удачно. Едва какая бы то ни было рыбка из числа припасенных вылетала из-за щита, как Люся, точно рассчитав место ее падения, устремлялась туда. Я решил еще уменьшить размеры рыбок, разрезав надвое самую маленькую песчанку. Люся среагировала и на этот раз, но, подойдя к упавшему кусочку, отвернулась, не взяв его. Надо сказать, что резанную кусками рыбу она вообще не ела, даже если из нее тщательно удаляли все кости,- в отличие от дельфинов, содержащихся в Мэринлендском океанариуме в США, которым, как известно из литературы, скармливалась разрезанная на части крупная рыба. Даже в периоды голодовок, когда рыбакам, снабжающим Биостанцию рыбой, не везло и изыскивались любые способы накормить дельфиниху - вплоть до того, что приходилось выпрашивать у биохимиков препарированную рыбу,- она подолгу носила кусок во рту, пытаясь его проглотить, но чуть позже мы неизменно находили такие куски на дне бассейна при очередной чистке.

В дальнейших опытах дельфиниха уже не реагировала на кусочки менее трех сантиметров. Не берусь утверждать, что Люся не замечала, как они вылетают из-за щитка,- скорее всего она просто не желала обращать внимания на столь мизерное угощение. Но и достигнутых результатов было достаточно, чтобы утверждать,- если учесть расстояние между щитом и дельфинихой и то, что она находилась в мутной воде,- что острота зрения у нее не хуже, а возможно, и лучше, чем у человека. Чтобы убедиться в этом, я для сравнения пытался заметить с исходной позиции Люси такую же рыбу, выбрасываемую из-за щитка, плавая в маске у поверхности воды (человек без маски различает под водой - и то с трудом - только близкие предметы и совершенно не способен разглядеть через воду что-либо находящееся над ее поверхностью). Должен признаться, что, несмотря на стопроцентное зрение, я не смог увидеть ни одной рыбки.

...В начале ноября рыбаки отловили новых животных - шесть афалин и одиннадцать азовок. Афалины, крупные красивые животные, были помещены в зимний бассейн с подогреваемой водой. Туда же перевели и Люсю. Азовки остались зимовать в сетевом вольере, поставленном недалеко от берега. С ростом числа подопечных, естественно, увеличились и хлопоты по их содержанию, но зато расширилась и возможность наблюдений за ними, а это меня весьма радовало. Температура в бассейне поддерживалась в пределах 17-20° тепла, и вода в нем была относительно чистой, так что за животными можно было следить как с бортика бассейна, так и плавая в нем. Вначале страшновато было забираться в водоем, полный огромных серых тел (самое крупное из пойманных животных - самка - достигало 3 метров в длину). Но вспомнив встречи на Змеином острове, я смело ринулся навстречу многочисленным зубам, которые наши новые обитатели и не старались скрывать.

Начинался новый интересный период нашей совместной жизни.