Морские знакомые

На следующий день, подходя к нашему пляжу, мы еще издали заметили в море два плавника метрах в двухстах от берега. Потрогав воду, мои спутники сочли ее прохладной для купания и, немного побрызгавшись у самого берега, улеглись на скалу и молча уставились на меня. С подчеркнутым спокойствием натянув маску, я спустился в море и, оставив без ответа вопрос, что передать родным, неторопливо поплыл от берега. Честно признаться, я бы тоже предпочел полежать на горячих скалах, но самолюбие не позволило пойти на попятную, а любопытство, поддерживаемое благополучным исходом вчерашней встречи, неудержимо влекло вперед.

Вода оказалась даже теплей, чем вчера, но зато видимость несколько ухудшилась, и когда солнце закрывали мелкие облака, в подводном мире становилось неуютно. Я плыл, напряженно всматриваясь в голубой туман. Неожиданно послышался знакомый скрип, но самих животных не было видно. Направление звука определить не удавалось: казалось, он шел со всех сторон, и я, озираясь, лихорадочно завертел головой. Внезапно слева мелькнули серые тени, и оба дельфина быстро пронеслись довольно близко от меня. Манера меньшего держаться сзади и чуть поодаль и то, что они были очень похожи на моих вчерашних знакомых, убедили меня в том, что это и есть именно мои вчерашние знакомые.

На этот раз период знакомства отсутствовал. Неожиданно появляясь с разных сторон, дельфины на приличной скорости проскакивали в трех-четырех метрах от меня, изредка быстро всплывая для вдоха.

Это продолжалось несколько минут и весьма походило на приглашение поиграть в догонялки. Затем, разочаровавшись, очевидно, в моих плавательных способностях, дельфины замедлили темп и остановились, как и вчера, метрах в четырех, носами в мою сторону. Снова раздался скрип перемежавшийся короткими свистами, похожими на чириканье воробья.

На этот раз я, смело вытянув руки в сторону животных, не спеша направился к ним. В ответ на мои действия более крупный дельфин мотнул головой в обе стороны и открыл пасть с впечатляющим количеством острых белых зубов. Когда расстояние между нами сократилось до двух метров, я решил, что дальнейшее сближение может быть воспринято как признак «дурного воспитания», и замер, ожидая ответных действий. Очевидно, ошарашенный моим нахальством, дельфин стоял с разинутой пастью, продолжая трещать и посвистывать. Второй дельфин подошел ближе и остановился рядом с ним. Постояв нос к носу со мной около минуты, они резко повернули и быстро скрылись с глаз. Я направился в ту же сторону. В скорости я, безусловно, основательно им проигрывал.

Внезапно я обнаружил рядом с собой незаметно подплывшего сзади дельфина. Его большой карий глаз с круглым черным зрачком находился чуть ли не в метре от меня. Осторожно, боясь испугать животного, я прикоснулся рукой к его боку. Какая гладкая и упругая кожа. На ощупь она напоминала хорошую надутую автомобильную камеру. От моего прикосновения по телу дельфина прошла дрожь, он быстро отвернул в сторону и отплыл подальше. Второй подплыл к нему и слегка толкнул его носом в середину туловища. В ответ на это первый несколько раз энергично взмахнул хвостом и, набрав скорость, ринулся прямо на меня, как бы собираясь протаранить. Чувство, возникшее при виде приближающегося огромного тела, было не из приятных. Метрах в трех дельфин резко изменил направление, обходя меня, и, когда он поравнялся со мной, я снова, уже смелее, провел кончиками пальцев по его боку.

"На буксире" у дельфина.

Игра, по-видимому, ему понравилась, и он несколько раз повторил этот маневр. Но больше дотронуться до него мне не удавалось: дельфин скользил быстро, выдерживая дистанцию, при которой я не мог до него дотянуться. Затем забава ему, наверно, надоела, и он подплыл к державшемуся поодаль товарищу. Покружив друг возле друга, они уплыли в море, не обращая более на меня никакого внимания.

Из воды я выбрался сам, сделав вид, что не замечаю протянутых навстречу мне рук. Солнце весело светило, холода я не чувствовал. Вчерашней дрожи как не бывало.

Признаюсь честно, мой рассказ о том, что произошло в море, был преподнесен товарищам в несколько приукрашенном виде. Меня не перебивали. В молчании моих слушателей таилась плохо скрываемая зависть, но, тем не менее, последовать моему примеру никто не пожелал.

Отпустив несколько ехидных замечаний, товарищи довольно быстро потеряли интерес к этому событию. И я подумал, что все случившееся со мной не имеет такого уж большого значения, как мне показалось сначала. Когда же мой тусклый рассказ был буквально подавлен блестящим повествованием, в котором главную роль играл какой-то дикий кабан, я почувствовал, что игра с дельфинами, в сущности, пустяк, что-то вроде возни с котятами.

О дельфинах никто уже не вспоминал, хотя я сделал несколько робких попыток снова завести разговор на волновавшую меня тему. Но мысленно я постоянно возвращался к встрече с дельфинами и строил планы дальнейшего знакомства с ними.

На другой день погода испортилась. Солнце подолгу скрывалось за облаками, дул порывистый, прохладный ветер, море штормило, и о купании речи быть не могло. Несколько раз я подходил к берегу и пытался отыскать взглядом среди белых бурунов черные треугольные плавнички. Дельфинов не было видно.

К вечеру ветер несколько стих, небо прояснилось, проглянули звезды, особенно яркие на юге. Море еще атаковало наветренную часть острова, оттуда несся неумолкающий рокочущий гул.

Утро выдалось великолепное. О вчерашней непогоде напоминали только ряды волн, катившиеся мимо острова. Солнце пекло по-прежнему, и скалы к полудню снова раскалились.

После обеда мы, как всегда, направились к своему излюбленному месту купания. На плите, под обрывом, было совсем тихо. Ослабевшие волны лениво наползали на скалы и бессильно скатывались обратно. В море виднелся рыбацкий сейнер, медленно двигающийся к острову. Вода возле берега была очень холодная и очень мутная, с обрывками водорослей, сорванных вчерашним штормом. Полоса загрязнения кончалась далеко от берега, и только отплыв метров на сто, я смог кое-что различать в воде на расстоянии пяти-шести метров. Вокруг плавало много безобидных медуз-аурелий, изредка попадался красивый колпак жгучего корнерота. То и дело мелькали косячки ставриды, песчанки, иногда проходили в отдалении две-три серебристые полуметровые кефали. Очевидно, обитатели прибрежных районов перебрались сюда с противоположной, наветренной стороны острова, где гуляла большая волна. Дельфинов не было, не было слышно и их характерного скрипа. Я различал только треск перекатывающейся гальки да неприятный шум подходившего сейнера.

Стало как-то скучно, дальше плыть не хотелось. В глубине души я надеялся, более того, был почти уверен, что снова встречу своих знакомых. Но или шторм заставил их отойти от берега, или они вообще покинули окрестности этого острова, отправившись путешествовать по Черному морю.

Сейнер бросил якорь метрах в трехстах от берега. Немного озябнув, я вернулся на берег и, распластавшись на горячей скале, незаметно для себя задремал.

Проснулся я от сильного толчка в плечо. «Смотри, вот они!» - окончательно разбудил меня возглас над ухом. Я рывком приподнялся и повернулся в сторону моря, куда указывал мой товарищ. Действительно, метрах в двухстах левее сейнера изредка показывались два характерных треугольных плавника. Сон как рукой сняло.

Быстро натянув маску, я бросился в воду и поплыл прямо к ним. Вскоре послышался уже хорошо знакомый треск, и прямо передо мной появилась моя пара. Дельфины плыли рядом, меньший держался чуть ниже и чуть позади более крупного. Это были, безусловно, те же животные: на правом боку одного из них белели полоски, похожие на следы от крупной гребенки, которые я приметил при второй встрече с ними.

Сделав круг, дельфины замедлили ход и, подойдя почти вплотную ко мне, остановились на небольшой глубине. Очень медленно я начал подплывать к ним. Своей неподвижностью они как бы поощряли сближение, но вид огромных существ, таящих неизвестно какие мысли, все-таки заставлял меня держаться настороже. Кто знает, чему предшествует их неподвижность и что она означает) Это могло быть и желание познакомиться поближе с непонятным созданием, имеющим странную красную морду, и довольно распространенная среди некоторых хищников привычка зам и рати перед броском на врага или добычу. Оказавшись почти над ними, я набрал в легкие воздух и нырнул. Тотчас же оба дельфина, как по команде, открыли рты, и я услышал издаваемые ими щелкания и свисты. Судить об их обоюдном участии в этой какофонии можно было, правда, только по обилию звуков, многие из которых накладывались один на другой, как это бывает, когда собеседники перебивают друг друга. Из множества звуков выделялся многократно повторяемый характерный свист продолжительностью около секунды. Начинался он на довольно высокой ноте, затем снижался и в конце снова резко повышался. Последняя часть звука явно имела вопросительную интонацию. Возможно, сигнал адресовался мне.

Графики сигналов афалин: 1 - сигнал бедствия; 2 - просьба рыбы; 3 - сигнал тревоги; 4 - сигнал недоумения; 5, 6, 7, 8 - сигналы ознакомления; 9, 10, 11, 12 - игровые сигналы; 13, 14, 15, 16, 17 - звуки, издаваемые в брачных играх; 18 - образец графического изображения свиста, несущего информацию об изменении интенсивности звучания.

Дельфин, к которому я приближался, косился в мою сторону. Впервые я увидел в уголке его глаза ранее скрытый веками белок красивого голубоватого оттенка. Зрачок, как у кошек, иногда вспыхивал зеленоватой искоркой. Моя рука коснулась упругого бока. Дельфин не отстранился и стоял неподвижно, медленно шевеля грудными плавниками. Я начал осторожно поглаживать гладкую кожу. Вдруг тело дельфина начало колебаться в такт движению моих пальцев. Он явно сам терся о мою руку! Осмелев, я начал почесывать его сильнее. Но уже настоятельно давала знать о себе необходимость сменить воздух в легких, и, как ни жаль было разрушать нашу идиллию, пришлось всплыть и отдышаться. Мой личный рекорд задержки дыхания был наверняка побит.

Дельфины также всплыли, сделали выдох - вдох, что звучало приблизительно так: «пых-xoп», и стали кругами плавать вокруг меня, беспрерывно свистя. Я уже основательно промерз, но, тем не менее, снова нырнул и попытался приблизиться к моей паре. На этот раз они близко меня не подпустили. Когда расстояние между нами сокращалось до метра-двух, животные прибавляли скорость и легко оставляли меня «за хвостом». Это было похоже на игру в догонялки. Понимая бесплодность своих усилий в состязании по скорости, я бросил попытки догнать их. Самым большим моим желанием стала теперь обжигающе горячая, гладкая скала на берегу, на которую можно лечь и растянуться под солнцем. Пришлось повернуть к берегу. Мои морские друзья (а в их дружелюбии я уже не сомневался) сопровождали меня почти до самого берега.

На этот раз я дрожал, наверное, сильнее, чем три дня назад. Это было неверно истолковано на берегу. Товарищи решили, что меня чуть ли не пытались съесть и я с трудом спасся. К правдивой информации о том, что в действительности происходило в море, они отнеслись крайне недоверчиво, и я с трудом удержал их от намерения отогнать дельфинов камнями. Посоветовав всем сомневающимся в миролюбии этих животных самим отправиться в море, я лег отогреваться.

Дельфины немного отошли от берега и плавали возле сейнера.

Время послеобеденного отдыха кончалось, и, хотя очень хотелось еще поплавать, пришлось собираться.

Когда мы подходили к палатке, со стороны моря донеслись резкие хлопки двух винтовочных выстрелов. По чайкам, наверно, решили мы.